Находясь под постоянной атакой образов, которыми наводняют пространство коммерческие, транспортные и торговые институты, пассажир не-мест получает одновременно опыт вечно длящегося настоящего и встречи с самим собой. Встреча, идентификация, образ: это он – этот элегантный сорокалетний мужчина, наслаждающийся неописуемыми удобствами под внимательным взглядом блондинки-стюардессы; это он – этот уверенный в себе водитель, ведущий
свой турбодизель по неведомым тропам Африки; и этот мужественный мачо, на которого с вожделением смотрит женщина, привлеченная «диким» ароматом его туалетной воды, – снова он. Эти приглашения к самоидентификации, по существу, являются мужскими, поскольку идеал «я», распространяемый ими, по сути своей мужской – так, деловая
женщина или уверенная женщина-водитель предстают как
обладательницы «мужских» черт. Тон и образы естественно
меняются в менее престижных местах, таких как супермаркеты, посещаемые преимущественно женщинами. Тема равенства (вплоть до стирания различий) здесь раскрыта с обратно-симметричных позиций: современные отцы, как пишут «женские» журналы, интересуются ведением хозяйства
и уходом за младенцами.

…

Искушение нарциссизмом здесь тем более притягательно, что оно, по-видимому, выражает общий закон: чтобы быть собой, поступайте как все. С другой стороны, как и всякая космология, эта новая космология производит эффекты узнавания.
В этом и состоит парадокс не-места: чужестранец, потерявшийся в незнакомой стране (случайный приезжий), способен ориентироваться только в анонимной среде автотрасс, сервисных автостанций и заправок, супермаркетов и сетевых гостиниц.

- Не-места. Введение в антропологию гипермодерна, Марк Оже

Теперь мы можем ясно увидеть, чем гипермодерн отличается от модерна (в понимании Старобинского, основанном
на творчестве Бодлера). Гипермодерн не является исчерпывающим, но касается лишь конкретной современности. В модерности бодлеровского пейзажа, напротив, все перемешивается и держится друг за друга: шпили и трубы являются «мачтами города». Наблюдатель модерна созерцает чередование старого и нового. Гипермодерн, в свою очередь, превращает старое (историю) в специфическое зрелище наряду с любыми другими экзотизмами и местными частностями. История и экзотизм играют в нем ту же роль, что и цитирование в письменном тексте: роль, с замечательной ясностью
демонстрируемую в каталогах современных турагентств. В
не-местах гипермодерна всегда находится место (на витрине, на афише, по правому борту самолета, слева от автотрассы) «достопримечательностям», представленным как таковые: ананасы из Кот-д’Ивуар; Венеция – город дожей; крепость Танжера; Алезия. Они не производят никакого синтеза, ничего не вбирают, но лишь позволяют на период проезда сосуществовать отдельным индивидуальностям, похожим друг на друга и безразличным друг к другу.

- Не-места. Введение в антропологию гипермодерна, Марк Оже

Избегать контактов с любым существом, в котором не чувствуется никакого возможного отклика на то, что вас глубоко затрагивает и по отношению к которому у вас есть обязательства "учтивости", вежливости. Поскольку пресловутые обязательства меня чрезвычайно сковывают, как только я оказываюсь в присутствии подобных существ, сковывают пагубной привычкой к терпению и благожелательности, становящимся на деле готовностью к унижению (порой отвратительному), представьте, что музыкант в оркестре из учтивости вторит соседу, который играет фальшиво.

- Сакральное (фрагмент из тетради 1937 г.), Жорж Батай, Колетт Пеньо (Лаура)

LET'S START with these two basic questions.
I'll begin with the second because it's easier to answer.

We should learn languages because language is the only thing worth knowing even poorly.
If someone knows how to play the violin only a little, he will find that the painful minutes he causes are not in proportion to the possible joy he gains from his playing. The amateur chemist spares himself ridicule only as long as he doesn’t aspire for professional laurels. The man somewhat skilled in medicine will not go far, and if he tries to trade on his knowledge without certification, he will be locked up as a quack doctor.

Solely in the world of languages is the amateur of value. Well-intentioned sentences full of mistakes can still build bridges between people. Asking in broken Italian which train we are supposed to board at the Venice railway station is far from useless. Indeed, it is better to do that than to remain uncertain and silent and end up back in Budapest rather than in Milan.

- Polyglot: How I Learn Languages, Kató Lomb

Much male fear of feminism is the fear that, in becoming whole human beings, women will cease to mother men, to provide the breast, the lullaby, the continuous attention associated by the infant with the mother. Much male fear of feminism is infantilism—the longing to remain a mother’s son, to possess a woman purely for him. These infantile needs of adult men for women have been sentimentalized and romanticized long enough as “love”; it is time to recognize them as arrested development, and to re-examine the ideal preservation of “the family” within which those needs are allowed free rein to the point of violence. Because the law and the economic and social order are heavily weighted in favor of men, the infantile needs of adult males are affirmed by a machinery of power, which does not affirm or validate the needs of adult women. Institutionalized marriage and motherhood perpetuate the will of male infants as law in the adult world.

- On Lies and Feminism, Adrienne Rich